Чиликина Евгения Васильевна

Моя бабушка, Евгения Васильевна Чиликина, часто рассказывает мне о войне, блокаде, о жизни в детском доме. И, хотя ее рассказы почти всегда грустные, я очень люблю их слушать. Меня восхищает, с каким мужеством, честью и терпением люди переносили выпавшие на их доли испытания. Особенно нелегко приходилось детям, но и они старались не отставать от взрослых, помогать Родине всеми силами, оставаться хорошими людьми, несмотря ни на что. Очень жаль, что бабушка сама никогда не вела дневник и вообще ничего не записывала. У нее очень хорошая память, она до сих пор, сейчас ей 82 года, помнит в деталях множество историй из своего детства. Мне очень хочется поделиться с другими ее рассказами, прекрасными и одновременно тяжелыми и поучительными.

Моя бабушка, Чиликина Евгения Васильевна, родилась 25 марта 1929 года в Ленинграде. В 8 лет пошла в школу под № 27. 31 января 1939 года вся семья переехала в Гатчину, где бабушка вместе с сестрой училась в школе №2. Она была пионером. С удовольствием выполняла общественное поручение – была санитаркой. Когда начинался урок, и ребята вбегали в класс, бабушка стояла у входа и проверяла чистые ли руки у одноклассников, грязнули отправлялись умываться. Зимой она очень любила кататься на санках и лыжах. Вспоминая все это, бабушка говорит: «Жизнь в Гатчине – это сказка…».

В июне 1941 года, когда бабушке Жене было 12 лет, их семья - папа, мама, Женя, ее старший брат Володя и сестра Катя, которая старше ее на 2 года  - жили в Гатчине в доме №55 на ул. Чкалова. Папа работал портным в Ленинграде, мама занималась домашним хозяйством, воспитывала троих детей. Тогда Женечка перешла в пятый класс. Почти целый год она прожила в блокадном Ленинграде, а остаток войны провела в детском доме в Горьковской области. Все, что случилось с бабушкой во время этих страшных дней блокады, я как будто пережила сама. В моем рассказе нет ничего вымышленного – только то, что было на самом деле. Я думаю, такие воспоминания были у тысяч детей, прошедших блокаду. Война, как огонь, как пожар, сжигающий все, к чему прикоснется, разрушила миллионы жизней, принесла с собой горе и слезы. Но, глядя на свою бабушку и других людей, переживших блокаду, слушая их воспоминания, я понимаю, что война в то же время закалила их, научила стойко переносить невзгоды и не отступать перед трудностями, не бросать в беде даже незнакомого человека, помогать и поддерживать других, любить и защищать Родину. Евгения Васильевна вспоминает: «…22 июня мы с Катей надели новые платья и собираемся в парк гулять. Сидим за столом, пьем кофе, и вдруг по радио объявляют, что началась война. Так страшно мне никогда еще не было. Я сказала: «Буду стоять у ворот и не пущу дядю, который принесет папе повестку на фронт». Я очень испугалась, что мы останемся без него. С этого дня жизнь разделилась: «до войны» и «война». Через две недели папу забрали на фронт. Я не могу сдержать слёз: «Папочка, милый, любимый папочка, поскорее разбей врага и возвращайся домой. Нам очень плохо без тебя…». Как будто предчувствовала, что мы его больше никогда не увидим… Через несколько дней начались первые обстрелы. Я сидела во дворе и чистила песком наш старенький примус. Вдруг прямо над моей головой что-то просвистело, а уже через секунду раздался взрыв. От страха не понимая, что делаю, я побежала домой за своими вещами, вместо того, чтобы спрятаться в укрытие. Теперь обстрелы стали все чаще и чаще. Я никак не могла (да и не хотела) понять, зачем люди убивают друг друга. Зачем хотят отнять наши жизни? Кому станет лучше от того, что не станет меня, моей семьи, моих друзей? Будь проклят этот изверг – фашист!...»

Сначала они хотели ехать в эвакуацию. Мама целую ночь стояла за билетами в Липецкую область, где жили родственники. К утру пришла и говорит: «Нет, мы никуда не поедем. Вдруг папа вернется, а нас никого нет». Но в Гатчине стало опасно, и тогда они пошли пешком в Ленинград, где, к счастью, их приютили знакомые - выделили комнату в своей квартире в доме № 23 на ул. Войтика (сейчас Витебская улица. В этом доме семья бабушки жила до переезда в Гатчину). Мама устроилась работать в ателье, где раньше работал папа. Она шила одежду для солдат. Вечером приносила работу домой. Дети помогали ей пришивать пуговицы и думали: «Может, именно эту куртку будет носить папа», поэтому в каждую пуговичку они вкладывали всю свою любовь и надежду.

10 сентября 1941 года была замечательная погода, светило солнышко, Женя с сестрой вылезли на крышу. И увидели, как горят Бадаевские склады. Тогда еще они не осознавали, насколько для города опасна эта потеря. Вскоре они это почувствовали – в городе исчезло продовольствие. В ноябре начался настоящий голод.

5 декабря 1941 года разбомбило дом напротив. «…Эта зима выдалась очень холодная. Я никак не могу согреться. Дома – мороз и лед. Я, Катя и мама спим втроем на одной кровати, не раздеваясь – так теплее. Печки-буржуйки у нас нет, жжем все, что горит в плите. Так и обогреваемся. Холод и голод… Голод и холод…. Но мы никогда не позволяем себе унывать. Мама даже запрещает нам плакать. Она всегда говорит, что слезами горю не поможешь, что нужно быть сильными и поддерживать друг друга.»

Володя работал на заводе им. Марти. На войну его не взяли, как он ни просился – не было 18 лет. Он очень часто не приходил домой ночевать – на заводе ел и спал – там теплее и не надо тратить силы на дорогу. И вдруг - пропал без вести… Так они остались втроем. Мама поменяла свой выходной костюм на 2 кг картофеля. Сначала они съели картошку, потом ели очистки – из них мама умудрялась делать лепешки. Еще у них был целый мешок сухариков, которые мама берегла для детей. Эти сухари стали спасением. «Я держу в руке этот сморщенный кусочек хлеба, хлеба, настоящего хлеба, а не того, что мы получаем по карточкам. На каждого выдают по 125 гр. хлеба. Тяжелого, липкого. Этот кусочек мы крошим в баночку, заливаем кипятком и пьем, снова заливаем кипятком и пьем…» Мама, придя вечером домой, делила на две части свой кусочек хлеба и отдавала дочкам: «Я поела на работе. Ничего, ешьте…». Если бы они знали, как закончится эта мамина доброта… Водопровод не работал, и заботой сестер было обеспечивать семью водой. Недалеко от площади Репина во льду пробил себе дорогу ручеек. Они ходили к нему за водой. Одна ложилась на живот и ковшиком зачерпывала воду, другая – выливала воду в ведро. Затем, с полным ведром на санках, они отправлялись домой. Две улицы и два двора…Часто по дороге ведро падало и приходилось возвращаться и снова набирать воду. Это было тяжело, но даже интересно. Ведь девочки понимали, какое важное дело им доверили – без воды не проживешь.

«Во время бомбежек, когда я была одна дома, я убегала к Сережке на первый этаж, и мы боялись вместе. С Сережей Антониковым, который был на год младше меня, мы дружили. Часто играли под столом в куклы, как подруги. Вместе сидеть и дрожать от страха на низенькой скамеечке за дровяной плитой было не так страшно.

Однажды утром в марте мы с Катей проснулись и заметили, что мама очень холодная и не просыпается, мы подумали, что она замерзла, накрыли ее одеялом и стали ждать. Но она все не согревалась и не просыпалась. И тогда Катя сказала мне: «Женя, мама умерла». Это случилось 11 марта 1942 года. Маме было 39 лет.»

После смерти мамы Женю направили в детский дом (очень страшно было расставаться с Катенькой, ее определили в училище – в детский дом она не годилась по возрасту) и вскоре детский дом эвакуировали в Горьковскую область. «Три года, с июня 1942 по май 1945 года, я провела в селе Поповка Горьковской области. Жили в старом заброшенном монастыре, сквозь штукатурку просвечивали лики святых. Там было хорошо. Это самое светлое время, не считая «до войны», в моей жизни. Мы постоянно чувствовали заботу и внимание своих воспитателей. С удовольствием учились в школе. Работали в поле - убирали лен. Потом колхоз выделял нам льняного масла и ткань. Ставили спектакли. (Бабушка вспоминает постановку «Недоросль», где она играла главную роль) …Одеты мы в простенькие невзрачные платьица. Но нам хотелось чувствовать себя настоящими красавицами. Наша главная выдумщица Рита Ляхова вспомнила, что можно завивать волосы на бигуди. Тем же вечером мы накрутили прядки на бумажки, а проснувшись, не узнали себя. Все по очереди подбегали к зеркалу и любовались своими кудряшками. Правда, наше счастье длилось недолго. При входе в столовую нас всегда встречал директор детского дома. Он очень строгий, но справедливый. Тогда он не стал ругаться – наверное, понял, что мы не хотели нарушать правила. Просто наклонился ко мне и тихонько сказал, чтобы мы привели себя в порядок, а потом уже приходили на завтрак.

…Зима. Снег. Сидим на уроке, видим в окно – в поле садится самолет. Кончилось горючее. Мы высыпали на улицу и помогали толкать самолет в укрытие. Трое летчиков остались у нас до вечера. Мы им показали концерт и пригласили на ужин. А после Мара, наша пионервожатая, пошла гулять с одним летчиком, а мы давай подглядывать за ними!»

…В детском доме Женя узнала, что папа погиб. Ему, как и маме, было 39 лет. У Жени осталась одна Катя… …А потом наступил День Победы! Мы победили! Вся наша большая страна: и солдаты на фронте, и женщины, дети-подростки, работавшие, как Катя – бабушкина сестра, и днем и ночью на заводах, и ленинградцы – умирали, но не сдались врагу…

Жене - 16 лет. 9 мая 1945 года подняли ребят в детском доме еще до пяти часов утра. Собирались в город Горький в театр. Поезд очень рано, а до станции идти пять километров. Привели себя в порядок, позавтракали, и вдруг вбегает Наталья Ивановна Малинина - воспитательница, и говорит, что война кончилась, что мы победили. Что тут началось! Все смеются, плачут, обнимаются. Женя сразу вспомнила маму и папу, и ей очень захотелось, чтобы они сейчас стояли и радовались вместе с ней. «Я увижу Катю, - подумала Женя, - найдем Володю и будем жить, как раньше! Нет…не так, как раньше – без мамы и папы…». Конечно, в театр они не поехали, а стали готовить праздничный вечер с песнями, плясками и вкусным ужином.

После окончания войны бабушка еще некоторое время была в детском доме, а 18 июня их увезли в Ленинград. Там она встретилась с сестрой. Жила в общежитии № 106 на пр. Стачек. Ее определили в ремесленное училище № 2 при Кировском заводе, которое она успешно закончила в 1947 году. Брата Володю сестры так и не нашли. Он числится «пропавшим без вести». Всю жизнь, целых 38 лет, бабушка проработала на Кировском заводе. Ее судьба сложилась хорошо. Сейчас Евгении Васильевне 81 год, она живет на ул. Стойкости, мы часто ее навещаем. Она очень многогранный и эрудированный человек, знает и любит классическую музыку, не пропускает ни одного матча наших футболистов, особенно «болеет» за «Зенит», знает почти всех известных российских спортсменов, переживает за наших биатлонистов, хоккеистов, фигуристов. Интересуется историей, очень любит животных. Моей бабушке соответствует пословица «век живи – век учись…», ведь она постоянно пытается узнать что-нибудь новое и рассказать об этом близким людям. Вспомнит, например, какое-нибудь стихотворение и, пока не узнает его автора – не уснет. Бабушка постоянно вспоминает дни войны со слезами на глазах, вспоминает ребят, переживших вместе с ней эти страшные дни: Васю Бетаки, Иру Бусарову, Люсю Мартынову, Нину Брилевич, Тамару Тараканову, Риту Ляхову, Валю Яблонскую, Витю Политыкина и других. Многие уже умерли, но на всю жизнь они сохранили дружбу и уважение друг к другу. Василий Бетаки стал известным поэтом-переводчиком. Сейчас живет во Франции. Бабушка награждена Орденом Трудовой Славы III степени, памятным знаком «Ветеран Труда», она - Победитель социалистического соревнования, Ударник коммунистического труда.

Мы можем плакать и соболезновать всем, потерявшим родных и близких, сочувствовать перенесшим блокаду. Но, по-моему, надо еще гордиться мужеством людей, сумевших выжить в этом ужасе, ведь каждая улыбка, каждый жест поддержки помогали бороться и приближали нашу Победу.

Воспоминание прислала Солдаева Наталия, ученица 8А класса 147 школы Санкт-Петербурга.